Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА] - Эмиль Офин

— Да застрянут на день. Им тут с завода надо получить груз, а он еще не готоз. Парниковые рамы для совхоза, что ли.

— Не готов? Так… — Лейтенант зажмурил один глаз, соображая что-то. — А ну, пока отставим ехать.

В конторке топилась печь. Стол был выдвинут на середину и накрыт чистыми газетами. Мужчины, устроившись на топчанах, пили чай. Надя с полотенцем через плечо сидела на единственном табурете. Широко расставленными пальцами правой руки она держала блюдце. Лицо ее раскраснелось.

При появлении лейтенанта мужчины встали.

— Вольно, товарищи, — шутливо скомандовал Примак. — Приятно кушать.

— С нами просим, — степенно предложила Надя.

К удивлению Сережи, Примак не отказался. Он скинул шинель, фуражку и, потирая руки, присел на топчан рядом с Горшковым,

— И ты садись, доедай, — сказала Надя Сереже. И отрезала ему большой кусок пирога. — Шапку-то сними и папиросу брось, не в пивной ведь. — Она сполоснула в ярко начищенном котелке свою расписную чашку, неторопливо вытерла ее краем полотенца, наполнила, поставила перед Примаком. — Чем богаты. Вот пробуйте шаньги наши сибирские, угощайтесь на здоровье.

Примак повел себя компанейски. Улыбнулся серьезному Горшкову, с шутливым испугом оглядел Тим-кины богатырские плечи, подул в чашку, отпил глоток, причмокнул.

— Есть к вам разговор, уважаемая Надежда Степановна, Песок, бревна, кирпичи. Работы—океан! Повозили бы денек-другой. Все равно вам дожидаться парниковых рам. Я деньгами не обижу. А? — Он отпил еще глоток и опять причмокнул. — Чудеса! Настоящий, великолепный чай!

Надя внимательно оглядела Примака: редкие волосы стоят торчком, побрит кое-как, в седых усах застряли крошки самосада, глаза вроде спокойные, а короткие пальцы нетерпеливо барабанят по столу. Смешной он, и чем-то трогательный, и подойти умеет. С легкой усмешкой заметила:

— Чай-то морковный, впрочем.

— Люди с дороги, Борис Григорьевич, — поспешно сказал Горшков. — У нас же семь грузовиков с прицепами, Не сегодня-завтра я закончу восьмой…

— Он закончит! Как вам нравится? А где эти семь грузовиков? Они когда-нибудь отдыхают? Слушайте, Надежда Степановна, они вертятся круглые сутки! Погрузка, уголь, детали со смежных заводов… — И, поймав в глазах Нади выражение сочувствия, Примак еще больше воодушевился: — Раньше детали поступали к

нам большими партиями по железной дороге. Кажется, хорошо? Так нет. Есть большая партия — нет порожняка, есть порожняк — нет большой партии. А маленькими завод не отправляет. И автомашину я не мог послать; у меня их всего было четыре, и те на ладан дышали. Сейчас, правда, у меня есть машины с такими моторами — от них можно умереть! — тянут по два прицепа, и покрышки не прокалываются. Мечта! Совсем недавно я послал в Курган на такой машине Обрезкова, и этот отчаянный парень — он летает как ветер! — привез семь тонн деталей. И я на минуточку перевыполнил план! — Примак поднял руку, закатил глаза. — Железо! Я достал тут в одном месте двадцать тонн. Вчера ночью Обрезков опять выехал в Курган. Но ведь кто-то должен заменить его здесь?..

В дверях появилась Ольга. Она принесла кастрюлю, завернутую в ватник. Примак носом втянул запах вареной картошки, сморщился, кивнул на повариху.

— Продукты, дрова, хлебозавод! Ей тоже каждый день подавай транспорт. А строительство? Шутка в деле! — Он многозначительно поднял указательный палец и вскинул свои брови-треугольники. — Морозы. Пока они окончательно не ударили, надо успеть выложить фундамент нового цеха. А где камень для этого фундамента? Где его взять?

— На Урале — да без камня? — насмешливо спросил Тимка.

Примак быстро повернулся к нему, всплеснул короткими толстыми руками.

— А кто его нам приготовил, позвольте спросить вас, товарищ Илья Муромский? Наш камень — скала, ее, боже мой, взрывать надо. Подрывники, аммонал, динамит! А карьер за семнадцать километров, под горой Хрустальной; одного бензина тонны сожжем. Вы думаете, это так просто?

Тимка смутился. Ольга кулаком стукнула его по спине.

Примак склонил голову набок, посмотрел на Надю, зажмурив один глаз, доверительно притронулся к рукаву ее кофточки.

— Ну как, а? Я вам в помощь грузчика дам. Надя встала, сняла с плеча полотенце.

— Тимофей, вещи из машины принесешь сюда. Проверь масло. Уважим, просит человек.

Тимка послушно встал. Пробираясь к двери, хотеп облапить Ольгу, но та вырвалась.

— Чем с девками заигрывать, поехал бы на Хрустальную, камушки поворочал. Работничек, нечего сказать.

Тимка обиженно засопел и вышел.

— Золотой вы человек! Я понял это с первого взгляда, — сказал Наде довольный Примак. — На товарной стоит наша платформа с песком. Четыре ездки — и вы с ней покончите! А я поеду по начальству. Может, где-нибудь найдется камень поближе. Запрягай-ка, Сережа, нашу эмку.

Через пять минут Надя была возле своей трехтонки. Горшков и Тимка выкатили из склада бочку с бензином, сняли с кузова брезент. Во двор зашел сварщик Логинов с лопатой на плече.

— Примак велел помогать песок грузить. Вот видишь, Константин Михайлович, опять вместе работаем. — Логинов сказал это с удовольствием. Он любил гараж и автомобили.

Полтора часа спустя, когда, разгрузив первую машину песка, Надя выезжала с территории комбината, навстречу попалась эмка.

Из нее вышел Примак и, прихрамывая, сердито зашагал к себе в контору.

— Камня нигде нет, елки-палки! — сообщил Сережа и кивнул в сторону ушедшего Примака. — Побежал звонить, подрывников добывать… Пойдемте в гараж, Надежда Степановна. Дядя Костя просил помочь движок поставить.

В боксе на верстаке стоял, двигатель, обмотанный тросом, под который была просунута двухметровая железная труба. Горшков и Логинов положили концы трубы на плечи, Надя тоже хотела было помочь, но Горшков легонько отстранил ее, и Тимка поспешно ухватился за шкивок коленчатого вала.

На крыле грузовика с ломом в руках поджидал Сережа. Когда двигатель опускали на раму, он попытался завести его лапы в фасонные кронштейны, но упустил момент: мотор перекосило, лом заклинило. Тимка поднимал свою сторону, а Логинов и Горшков, сколько ни кряхтели, не могли оторвать перекошенный мотор от рамы..

Тимка рассердился:

— А ну, отойдите все…

Он решительно залез под машину, уперся спиной в картер и сразу приподнял весь двигатель. Горшков ломом мгновенно завел лапы в кронштейны, а Надя вставила болты,

Тимка вылез из-под машины. Лицо его было чуть красней обычного, а дыхание почти ровное. Поймав восхищенные взгляды присутствующих, он оглядел двор гаража и с сожалением пробормотал:

— Небось, когда надо, так нет ее здесь.

Надя вторым рейсом гнала машину на товарную станцию за песком. Рядом с ней в кабине сидел Логинов, а Тимка, накинув тулуп на плечи, торчал г кузове. Поеживаясь от встречного ветра, он приплясывал и жмурился. Сердито думал об Ольге: «Работничек… При всем-то народе! Зубоскалка!»

На перекрестке Надя затормозила, пропуская трамвай. Тимкино внимание привлек хор голосов:

— А ну, взяли! Еще взяли…

У перекрестка, в небольшом скверике, молодежь перекатывала гранитные глыбы — остатки развалившейся церквушки.

Тимка поколебался только одну секунду, скинул тулуп и выпрыгнул из кузова на дорогу.

Большая гранитная плита никак не хотела сдвинуться с места. Ребята кряхтели, девушки повизгивали — все было напрасно. Паренек с ломом в руке плюнул, снял свою драную меховую шапку и вытер ею лоб.

— Эх ты, работничек! — пристыдил его Тимка. — Кто ж так ломом орудует?

— Со стороны глядеть — все не ладно, — сердито отозвался паренек. — А ты вот, товарищ, попробуй-ка сам ковырни.

— И ковырну. А ну, подай ломок. — Тимка с размаху загнал лом под плиту и приказал: — А вы все отсель нажмите. Взя-али! Еще раз!..

Плита подалась сразу на целый метр.

— Здорово! — удивился паренек. — Спасибо тебе, товарищ.

— Не на чем, — рассеянно ответил Тимка. — А вы, впрочем, чего здесь ладите?

— Каток себе устроить хотим. Вот второе воскресенье потеем.

Тимка оглядел маленькую площадку. Пренебрежительно сощурился.

— Ну что вы отвоевали — пятачок, не больно тут разъедешься.

Студенты удивленно смотрели на странного незнакомца. Он ходил между гранитными глыбами, ощупывал их огромной пятерней и чему-то радовался.

— Камень бы надо на машины и прочь. — Тимка нетерпеливо огляделся. — Кто у вас тут за начальство будет?

— Начальство есть, комендант общежития. — Шустрая Девчонка в заплатанных валенках сорвалась быстро с места, но внезапно остановилась, нерешительно затопталась на снегу.

От калитки шел грузный мужчина в теплой куртке и брюках галифе, заправленных в белые фетровые бурки. Он не спеша подошел, кивком поздоровался со всеми. Заметив паренька в драной шапке, сказал: